A.M.Baldin

Home English Фотоальбом статьи о Балдине Видео 85-летие

Первые впечатления от знакомства с А.М.Балдиным

А.А. Комар

        Я познакомился с Александром Михайловичем Балдиным где-то в начале 1953 г. На самом деле мое знакомство с ним (правда, одностороннее)произошло почти на год раньше. Чтобы объяснить это кажущееся несоответствие придется сделать небольшое отступление.

          В 1952 г. я учился на 4-м курсе физфака МГУ (на так называемом "ядерном отделении"). В том году среди спецкурсов, читавшихся на отделении, был спецкурс М.А. Маркова. Формальное его название, сколько я помню, было "Мезонная теория", хотя говорить в те годы о мезонной теории было несколько преждевременно. Курс был захватывающе интересен (для меня, по крайней мере) и в не последнюю очередь за счет того романтического начала, которое вносил в свои лекции Марков. И его можно было понять. Заряженные пи-мезоны были открыты всего лишь пять лет тому назад. Нейтральные мезоны - и того меньше, два года назад. А самое главное: эти мезоны были давно искомыми частицами (теоретически предсказанными Х. Юкавой еще в 1935 г.). Пи-мезоны проливали определенный свет на природу так называемого сильного взаимодействия, скрепляющего протоны и нейтроны в веществе. Ощущался явный прорыв в физике элементарных частиц, и вместе возникали надежды на более глубокое понимание микромира. Все это не могло не найти отражения в лекциях М.А. Маркова.
        Под воздействием лекций М.А. Маркова у меня возникло острое желание заниматься физикой элементарных частиц, и я подошел к нему с просьбой взять меня к себе на диплом. Тем более что я узнал, что М.А. Марков возглавляет теоретическую группу в ФИАНе, в которой активно занимаются физикой мезонов. Марков благосклонно отнесся к моей просьбе, но так как до формального выполнения диплома оставалось около года, он рекомендовал мне до этого периода просто походить на семинары в ФИАНе и присмотреться к обсуждаемым на них темам. Я до сих признателен М.А. Маркову за эту на вид такую простую рекомендацию, ибо она позволила не столько узнать, что обсуждается на семинарах в ФИАНе, сколько - как это обсуждается и, тем самым, познакомиться, как принято говорить сейчас, с духом "старого" ФИАНа. А московскому ФИАНу в те годы не было и двадцати лет.
          Среди других семинаров в те годы очень активно действовал семинар "эталонной" лаборатории, руководимой тогда В.И. Векслером. Этот семинар проводился тогда уже в новом здании ФИАНа (на нынешнем Ленинском проспекте). Семинар заседал в относительно небольшом помещении, в котором всегда было полным-полно (не менее 40-50 человек). Семинар проходил исключительно живо и по характеру вопросов и энтузиазму участников чем-то перекликался с тем романтическим настроем, который присутствовал на лекциях Маркова. Для этого было, как минимум, две причины. Во-первых, незадолго перед этим (в 1949 г.) в "эталонной" лаборатории ФИАН был запущен электронный синхротрон на энергию 250 МэВ, достаточную для рождения пи-мезонов на ядрах, а через короткое время эти мезоны были в лаборатории зарегистрированы. Во-вторых, все это было сделано относительно небольшим коллективом физиков, ядро которого составляли молодые люди в возрасте 30 лет и даже моложе. Естественно, такие успехи создавали законные основания для гордости и энтузиазма коллектива и это нельзя было не почувствовать на заседаниях семинара "эталонной" лаборатории. Именно на этих семинарах в ФИАНе я впервые увидел (и услышал) А.М. Балдина (или Сашу Балдина, как все его называли в то время). Именно это объясняет мое одностороннее знакомство с ним на первых порах. Саша Балдин нередко делал сообщения на семинаре, практически на каждом семинаре выступал в дискуссиях и с комментариями. Он как нельзя лучше вписывался в атмосферу этих семинаров: молодой, динамичный, спортивный (по слухам, он активно занимался альпинизмом) и одновременно хорошо подкованный теоретик. По независимой от семинаров информации я знал, что А.М. Балдин (вместе с В.В. Михайловым) составляли главную ударную силу в теоретической группе Маркова, занимавшейся расчетом и анализом процесса фоторождения пи-мезонов на нуклонах.

                 Но время шло, и настала пора заниматься дипломом. В этот момент произошло то, что в принципе можно было предвидеть. Марков, учитывая мой явный интерес к мезонной физике, перепоручил заботы обо мне своим ученикам: А.М. Балдину и В.В. Михайлову. В этом момент и произошло мое непосредственное знакомство с А.М. Балдиным.

        После договоренности с Балдиным в какой-то из дней (скорее всего в феврале 1953 г.) я прибыл в комнату 325 ФИАНа, в которой размещались рабочие места Балдина и Михайлова. После формального знакомства и приветствий хозяева комнаты как-то незаметно сместили мое внимание на довольно внушительный брусок свинца (в форме вытянутого параллепипеда), который явно выглядел инородным телом в комнате теоретиков. К середине бруска была прикреплена ручка из проволоки. Возможно я задал наивный вопрос: "Для чего здесь этот брусок?". Мне с готовностью объяснили, что это удобный снаряд для тренировки мышц рук (аналог привычной гири, только более удобный). И далее не без хитринки и элемента подначки предложили: "Попробуйте поднять брусок разок- другой на высоту вытянутой руки".

           Похоже, с подобным предложением обращались и другим посетителям этой комнаты. Это был своеобразный тест на проверку физической силы, где-то связанный с элементами мальчишеской удали и спортивного азарта, а также, если угодно, скрытого вызова. В нем ощущалось что-то от той атмосферы раскованности и творческого подъема, в которой коллектив лаборатории жил и работал в те годы.

           В моем случае я, по-видимому, был особенно интересным объектом для тестирования, поскольку на фоне хорошо тренированных хозяев комнаты смотрелся бледно и атлетичностью фигуры особо не выделялся, хотя и занимался в те годы волейболом и коньками. Раз предлагают тест, надо было пробовать. Я взял в руку брусок (по ощущению в нем было порядка 20 кг) и под пристальными взглядами хозяев комнаты (особенно А.М. Балдина) стал его поднимать. Поднял раз, другой, третий, четвертый.... После седьмого или восьмого подъема мне сказали: довольно. В глазах хозяев комнаты читалось явное удивление. Такого от меня не ждали. И хотя у меня самого в конце испытания сил оставалось немного, признаваться в этом не хотелось.

          Как бы то ни было, проверку я прошел, и меня негласно приняли в круг посвященных. После этого началась уже обыденная жизнь: разговоры о науке, обсуждение темы моего диплома и т.п. В духе веяний того времени и научных интересов моих руководителей тема диплома была очерчена как расчеты сечения процесса фоторождения пи-мезонов на дейтоне.

         Распределение обязанностей между моими руководителями в начальный период работы над дипломом не было четко обозначено: мне доводилось беседовать то с одним, то с другим. Трагедия, случившаяся летом 1953 г. (гибель В.В. Михайлова в горах) с неизбежностью оставила меня только с одним руководителем.

        Работа над дипломом была моим первым рабочим контактом с А.М. Балдиным. Формально это была классическая ситуация ведущего и ведомого. Фактически ситуация была далека от такой связки и моя свобода была достаточна велика. Политикой моего руководителя были – максимальная самостоятельность, никакой мелочной опеки. Консультации и помощь предоставлялись лишь тогда, когда они реально требовались. И работа была благополучно доведена до конца.

         Уже из этого первого опыта работы с А.М. Балдиным я усвоил, что он исповедует в работе тот же жесткий стиль, что и в спорте: та же требовательность, та же сконцентрированность, то же отсутствие всяких поблажек. В этом плане небольшое испытание, которому меня подвергли в начале работы над дипломом, было своеобразным и по-своему полезным уроком.

          После окончания МГУ я остался в ФИАНе в аспирантуре у М.А. Маркова. До переезда Балдина в Дубну мы трудились с ним бок о бок в ФИАНе и у нас было немало поводов для контактов с ним и совместной творческой работы. Годы шли, что-то менялось, но качества характера Александра Михайловича Балдина, которые когда-то произвели на меня сильное впечатление при первом знакомстве с ним, по счастью сохраняются. Мы по-прежнему наблюдаем в нем ту же настойчивость, та же твердость в достижении намеченной цели. Склад характера, выработанный в молодости, - это надолго.

Комар Астон Антонович, д.ф.-м.н, профессор, заведующий лабораторией электронов высоких энергий ФИАН.